Высшая мера

Главная Новости Отчеты Фотографии Видео Творчество Архив Ссылки

Северо-западный исследовательский клуб «HiddenSide»

Высшая мера

Высшая мера — не убийство,

Высшая мера — самоубийство.

Автор

Последний автобус ушел полчаса назад. Они остались сидеть на остановке, смотря в разные стороны и молча вглядываясь в ночную даль полей. От легкого ветерка из близлежащих кустов доносились странные шорохи, и, казалось, кто-то таинственный наблюдает за двумя темными фигурками, словно застывшими на скамейке в каком-то неведомом оцепенении посреди этого бесконечного пространства.

— Куда мы теперь пойдем? — тихо спросила она.

— Не знаю, — ответил он и, чуть помолчав, добавил: — Холодно становится. Здесь неподалеку есть заброшенная ферма, там сторож хороший. Можно у него посидеть, отогреться. Мне говорили, он самогон неплохой варит. Вообще он из тех людей, которые никому не отказывают в помощи.

— Сколько до нее идти?

— Километра три-четыре. Все равно до утра еще долго ждать, — он посмотрел на нее добрыми глазами и чуть приобнял.

Она с минуту сидела совершенно неподвижно, даже дыхания слышно не было, затем, не поворачиваясь, медленно произнесла:

— Мне одна женщина в детстве как-то раз сказала: «Ждать не надо, надо действовать». Эта фраза запомнилась мне на всю жизнь… Ой, посмотри, красота-то какая! — Она показала рукой в сторону горизонта. Там, на самой границе земли и неба, вверх взлетела яркая зеленая ракета и, на мгновенье застыв в воздухе, рассыпалась на миллион мелких сверкающих осколков.

— Красиво-то, красиво, — задумчиво произнес парень. — Да только будь сейчас время военное, такими ракетами весь лес бы полыхал.

— Ты чего такое говоришь?! Да типун тебе на язык!

— А я серьезно…

Но она продолжала смотреть в одну точку, где то и дело поднимались в небо и сгорали все новые и новые ракеты.

Он посмотрел сначала на звездное небо, потом вдаль, неторопливо, словно нехотя, опуская голову все ниже и, наконец, уставился себе под ноги.

— Слушай, а я тебя не обидел? — вдруг спросил он настороженно.

— Да нет, конечно… Просто сейчас время неспокойное, по всему миру что-то взрывают. Вот недавно у знакомых в лицее звонок телефонный раздался. Третий раз за год звонят, говорят, что мину в классе заложили. Так одних таких уже нашли. Наши-же, гопники, местные. А еще в художественное училище поступили. С такими-то «способностями»! Вот и думается мне после этого, что директора-то наши взятки берут немалые. Чтобы таких учиться взяли. Родители, небось, богатые. Бандиты, наверное. И дети у них такие же. Вот моя мать всю жизнь на рынке огурцами солеными торговала, и ничего, с голоду не помираем. А они – что? Зажрались, вот и идут ларьки громить и школы минировать. В шутку, знаете ли…

Он повернулся к ней.

— Конечно, все это так. Но ведь ларьки жечь идут не только богачи. У меня знакомый был раньше, так у его родителей порой денег не хватало даже на корку хлеба. Всей семьей ходили на помойку, отбросы собирали.

— А где он сейчас?

— Пятый год в колонии сидит, и еще столько же осталось. Бомжа какого-то прикончил. Шестнадцать раз ударил ножом, а потом они с друзьями его в мусорный контейнер бросили и подожгли. Просто так, для прикола.

— Но это уже от бедности… — она опустила глаза. — Все хорошо в меру. А у нас жизнь состоит из крайностей. Вот в моей семье доход ниже минимума. А знаешь, мне кажется, что если на хлеб с маслом да на бутылку кефира хватает, то жить можно. Главное, чтобы внутри кроме кишок что-то было.

— Так а что же это? — быстро спросил он.

— Это то самое, что в народе называют душой. Она есть у всех, только не каждый человек будет раскрывать ее первому встречному. Душа вселяется в человека с рожденья, но если ее не развивать, то она постепенно чахнет, и только перед смертью человек сможет сказать: «Да, я прожил жизнь не так, как хотел бы». И начнет винить в этом родителей, близких, просто окружающий мир. А на самом деле он в большей степени сам в этом виноват. Конечно, если мать у него — пьющая безработная, а отец — неудавшийся инженер, разумеется, тоже пьющий, то и дети у них будут пить и за отца, и за мать. А по пьяни иногда случаются очень неприятные вещи…

— Но вот здесь ты не права, — он оправил рукой волосы. — Неприятные вещи случаются и на трезвую голову. Совсем другое дело, когда ребенку больше некуда деться. Распирающее чувство несвободы… Несвободы души… заставляет все дальше и дальше уходить от реального мира. Тут кончается разум, и начинаются наркотики. А что дальше… Что дальше, уже не важно. Вмазался — и тебе хорошо. До поры, до времени. Пара годков пройдет, и можно считать, что жизнь кончена.

Он замолчал, и они оба снова стали смотреть куда-то далеко-далеко, будто бы отрешаясь от осознания своих мыслей и постепенно начиная раскрывать тайны мистической стороны этого сумбурного существования.

Небо было светло-голубым, а свежая трава — темно-зеленой. Асфальт почему-то был красным. Солнце светило неестественно ярко, и казалось, что его прямые лучи проникают под кожу и выходят с другой стороны более холодными, отдав часть тепла нутру.

Они пошли вперед по дороге мягкой и плавной походкой, широкими шагами, как бывает в замедленной съемке.

— Может быть, давление так упало? — она произнесла это довольно громко, и звук сначала ударился об асфальт, потом отдался от небольшого бугорка на обочине и улетел с порывом ветра.

Он достал из кармана куртки маленький барометр, посмотрел на него, щелкнул пальцем по корпусу, снова взглянул на шкалу. Стрелка слабо дергалась на отметке в семьсот шестьдесят миллиметров.

— Давление нормальное… Но стрелка как-то странно колышется. Посмотри. Наверное, он испортился.

— Я не знаю… Я ничего не знаю… — произнесла она и остановилась. — Что нам теперь делать?

— Надо идти. У нас мало времени.

— Куда идти? Дорога кончается через пятьсот метров.

— Обратного пути больше нет.

— Но ведь впереди нас непроходимые болота.

— Мы должны это сделать. Потерпи еще полчаса.

— Полчаса? Мы не успеем дойти даже до площадок.

— Иначе нельзя. Не мы здесь главные.

— А кто главный?

— Это нам и предстоит выяснить.

Они постепенно поднимались к вершине холма. Если обернуться, то можно было увидеть, что внизу осталась лишь узкая, идеально ровная полоска шоссе, все такого же темно-розового оттенка, как если бы на него смотрели сквозь цветное стекло. Только в самом конце, у подножия, дорога резко сворачивала направо, и на углу ее находилось несколько приземистых полуразрушенных построек с высокой кирпичной трубой, верхняя половина которой отливала золотом от падавших на нее солнечных лучей. Эта была та самая забытая богом ферма, где жил старый, вечно пьяный сторож, в доме которого двое молодых людей — с виду совершенно обычный парень лет двадцати пяти и симпатичная светловолосая девушка такого же возраста провели недавно ушедшую ночь.

— Мы почти дошли. Осталось совсем немного, — он шел позади, но она, верно, не слышала его голос, потому что все звуки спускались к подножью, словно скатываясь вниз по гладкому асфальту.

— У тебя есть хоть одни работающие часы? — крикнула она и засмеялась. Но улыбка будто бы застыла в воздухе, как в каком-то тягучем геле, и медленно стала переходить в неподвижную, как на фотографии, гримасу.

Парень побежал вверх, схватил девушку за руку и с сильной тревогой в голосе спросил:

— С тобой все нормально? Тебе что, нехорошо?

— Пока все отлично, — ответила она, посмотрев на него с удивлением.

— Тьфу, черт! Опять показалось… — он успокоился, и они вместе зашагали дальше.

— Жарко так… Ты немного не понесешь мою куртку? — она стала снимать ее с плеч.

— Давай, конечно… От такой жары мозги плавиться начинают, вот и мерещится всякая чушь. Открой мне рюкзак, достань оттуда бутылку с водой и засунь свою куртку.

Они уже поднялись на самый верх. На этом месте дорога резко обрывалась, заканчиваясь небольшой ямой, из которой торчала какая-то вросшая в землю металлическая конструкция. Вокруг не было никаких следов строительства дороги дальше этой точки, словно она изначально должна была подходить именно сюда. За ямой росла необычно высокая трава, а позади нее, метрах в двухстах, начинался спад высоты. Там, за холмом, простирались глубокие непроходимые болота, кое-где поросшие редким кустарником. Повсюду расползался доносившийся оттуда запах гнили. Перегретый воздух струился сквозь облака сизого тумана и, поднимаясь спиралями вверх, к концу дня снова опускался на землю.

— Давай немного отдохнем, — сказала она.

Они обошли яму по краю и углубились в заросли длинных стеблей осоки. Там можно было прилечь на прохладную землю, укрывшись от палящих лучей солнца.

— Надо что-то кардинально менять в этой жизни. Да только никто не знает, что именно. Мне иногда кажется, что я потеряла память.

Парень задумчиво прошел еще несколько шагов и остановился.

— Ты помнишь, как мы с тобой познакомились? — в его голосе была слышна тревожная нота.

— Да… Я все помню. Это у меня как на ладони. Мы тогда еще в школе учились… Но в последнее время у меня начались странные предчувствия. Будто кто-то нами управляет. И он сильнее нас всех.

— Это сейчас у многих бывает. Время пошло такое.

— Но такое чувство меня не покидает уже несколько месяцев.

— Ты ничего не бойся. Мы выберемся, — он крепко обнял девушку, и она прижала свою голову к его груди. Парень нежно провел рукой по ее волосам. — Все проходит, все перетрется.

Они легли рядом на траву и, слегка зажмурившись, стали сквозь верхушки стеблей смотреть на голубовато-серую дымку, постепенно покрывавшую все небо.

Площадка представляла собой десять огромных бетонных плит, сложенных на земле в форме креста. Посредине стоял ржавый каркас, оставшийся от какой-то установки непонятного назначения. Рядом с ним вверх поднимался посеревший от времени толстый деревянный шест, на конце которого болтался старый фонарь. От него отходил медный провод, обрывавшийся на половине высоты шеста. За краем площадки в сторону дороги уходила давно вырытая и уже заросшая травой канавка от выкопанного когда-то кабеля. По краям ее валялись остатки хомутов и обрезки стальной ленты оплетки. Шагах в пятидесяти от канавки начиналось болото. Здесь было чуть холоднее, чем на вершине холма, и очень влажно.

— Сейчас все по-другому, — тихо, почти шепотом сказала девушка. — Раньше все было иначе.

— Что-то случилось? — спросил парень.

— Вроде бы, нет… Но я не могу этого объяснить. Вот уже полгода я живу с ощущением, что все приходящие в голову мысли — не мои.

— Но ведь когда-то так не было…

— Мне кажется, что так было всегда… — она говорила так тихо, что было слышно, как сердце в груди отбивает ровные, как в часах, удары. — Это ужасно… Ужасно то, что ты ничего не знаешь. Не знаешь, что будет дальше, и постепенно перестаешь верить в свое прошлое, — она на секунду замолчала. — А может быть, это и к лучшему. Этого ты тоже не знаешь…

Глаза девушки заблестели от слез, и по щеке покатилась прозрачная капелька.

— А ведь это еще только начало! — она прислонилась к одному из железных щитов, покрывавших старую конструкцию, но тут же отскочила. — Какой кошмар! Здесь температура поверхности — под сотню!

Парень коснулся рукой накаленной стали.

— Да, давно не было такой жары, — он достал воду и плеснул себе на голову. Затем вытащил из рюкзака небольшой прибор с антенной. Покрутив на нем ручку, он стал смотреть на мигающую зеленую лампочку. Вскоре на мутном табло начали высвечиваться цифры и кривые линии, а из узкого отверстия в корпусе потянулась длинная диаграммная лента. Через минуту парень закончил измерения и оторвал бумагу. — Возьми, это надо будет отнести в лабораторию, — он повернулся к девушке. — Сейчас надо провести расчеты по всем углам площадки.

— Ты думаешь, они нас поймут? — засомневалась она.

— Если не поймут, направим запрос в Центр.

— А если и там не поймут?

— Тогда мы будем искать другое решение. Ладно, у нас еще много работы.

Парень ушел на другой конец площадки. Девушка же, оставшись одна, медленно направилась в сторону болота. Подойдя к тростникам, она пригнулась и потрогала рукой землю.

— Странно… — подумала она. — Грунт твердый. А ведь здесь трясина…

Осторожно ступая, она стала разгребать руками высокие стебли, покрывавшие ее с головой. Пройдя несколько метров, она вдруг споткнулась и упала на что-то мягкое. Открыв глаза, она увидела, что лежит на большой куче сухого тростника. Где-то рядом послышался слабый писк, и к ней на руку прыгнул небольшой лягушонок.

— Ой, какой маленький! — прошептала девушка. — Ты откуда такой взялся? — ей показалось, что лягушонок сейчас заговорит человеческим голосом. — Какой ты холодный! Давай я отнесу тебя наверх, — она уже забыла, зачем пошла к болоту.

Поднявшись на площадку, она подошла к парню, который сидел на рюкзаке и ковырял отверткой какой-то ящичек.

— Смотри, что я тебе принесла, — сказала девушка и положила лягушонка перед ним.

— Смешная ты какая… Зачем он мне? — но он взял это крохотное существо на ладонь и внимательно поглядел на него. — Здесь даже лягушки людей не боятся. Он даже не покраснел. И совсем не дрожит. Словно замер. Где ты его нашла?

— Там, — она махнула рукой в сторону болота.

— Там гиблое место. Болото за минуту засасывает.

— Но там земля твердая, как камень.

— Это только сверху. Она солнцем подсушена. А если долго стоять на одном месте, то можно провалиться.

— Разве такое бывает?

— Ты хочешь, чтобы я с тобой сходил и показал тебе?

— Ты что? А если мы действительно провалимся?

— Не провалимся. Ты же не провалилась. Только мне нужна палка покрепче.

Найдя прямую палку и обломав у нее сучья, они отправились к тростникам.

— Вот здесь я упала, — девушка остановилась.

— Как будто кто-то специально сложил тростник в кучу, — задумчиво сказал парень и подпрыгнул. Сначала раз, потом еще и еще. Из-под земли раздался гулкий хлюпающий звук, и вокруг них в грунте стала образовываться трещина. — Уходим отсюда, пока нас не засосало!

Они перескочили через трещину и побежали назад. За ними по пятам то и дело в почве образовывались новые разрывы, земля под ногами словно лопалась, как только они делали следующий шаг.

— Смотри, а там озерцо небольшое есть, я раньше его не замечала, — сказала девушка, когда они уже были на площадке, и кивнула на болото.

— Наверное, произошел прорыв грунтовых вод, и они вытекли на поверхность. Оттуда теперь речка течет. Может быть, потому здесь и земля вокруг затвердела, — сказал парень.

Они стояли на бетонной плите, чуть возвышающейся над землей и несколько минут молча вдыхали горячий влажный воздух, отрешенно смотря на недавно образовавшееся озерцо.

— Так не должно было быть. Я что-то сделала не так… — вдруг произнесла она. — Что теперь с нами будет?

— Этого никто не знает, — он все так же безразлично глядел в никуда. — Но ты ни в чем не виновата.

— Нет… Нет… — она закрыла лицо руками. — Мы все виноваты!

— Но мы все делаем правильно…

— На первый взгляд. И многие так считают. Но это неверно…

— Ты раньше так не говорила.

— Мы подошли к тому, что… Мир скоро исчерпает себя. И включится та самая программа на самоуничтожение. Мы живем здесь, словно в герметичном самолете, и неизвестно, когда он упадет. И куда. Моторы горят…

— Правильно делаешь, что говоришь об этом.

— Мы отходим от реальности, сами того не понимая. Чего нам так не хватает? Может быть, знаний? Или – той самой души?

— О том, что мы хотим узнать, мы никогда не узнаем. А душа… Можно только слепо верить.

— Во что верить?

— В легенды, не подтвержденные фактами, — он поднял голову и посмотрел на небо.

— Но, может быть, все-таки есть какой-то выход?

— Мы можем глушить свое сознание. Мы можем резать себе вены. Но это лишь иллюзия избавления.

— Но наше счастье в том, что мы не ведаем, что будет в следующую минуту. Почему тогда нас так заботит будущее?

— Заводится та самая программа… Вот природа… Человек создает человека… И если бы мы внезапно узнали суть этого, мы бы все сошли с ума. У нас скоро разрешат клонирование, и что тогда?

Он развернулся и ушел на другой край площадки. Потом снова принялся что-то измерять прибором.

— Вернись скорее! — закричала она. — Я знаю! Я все поняла!

Парень приблизился к ней.

— Как? Что ты поняла?

— Я наконец-то знаю! Здесь проходит какая-то граница… Граница контроля над разумом. Ведь это место не для всех, но оно для каждого. Каждого, кто истинно пожелает освободиться от гнета былых воспоминаний и… Здесь он проникает в собственное «я», он обретает связь с высшей силой… Многие, попав сюда, сходили с ума. Внутри человека создавалось словно некое разрежение, и когда они возвращались обратно, внешняя среда реального мира просто раздавливала их.

— Думаешь? А вдруг и с нами это случится? — спросил он с некоторым волнением в голосе.

— Мы всего лишь начинающие исследователи…

— Да, но ведь кто-то получит немалые деньги за наши исследования. Ведь чем больше мы изучаем природу, тем больше мы ее губим, и тем больше нам становится непонятного в ней. А ведь она может и отомстить. Мы отнесем результаты нашей работы в лабораторию. Там, возможно, заинтересуются. И потянутся сюда целые караваны ученых — физиков, экологов всяких, просто разных авантюристов. Кто-то очень хорошо заработает на этом. И природа отомстит не только им, но и нам. Ведь именно нас сюда первыми послали делать эти чертовы анализы! Да ни за что! Ни за что я не стану ради чьей-то, даже своей собственной выгоды, рвать, может быть, последний клочок, последнюю нить!

Парень замолчал. Гнетущая тишина, повисшая над болотом, отдавалась звоном в ушах, проникала в самые потаенные уголки сознания, заставляла стоять неподвижно, вслушиваясь в свое собственное дыхание.

Издалека послышались слабые булькающие звуки, словно пузырьки воздуха прорывались сквозь болотную тину. Повеял свежий ветерок.

— А ведь действительно, кто мы такие, чтобы нарушать этот вечный покой? — вдруг сказала девушка. – Или беспокойство? – чуть тише добавила она.

— Да-а… — задумчиво произнес парень. — Покой или вечное беспокойство?

— И тут он поймал себя на мысли, что, сам того не осознавая, хотел побольше узнать о здешних местах, попытаться разгадать эту таинственную загадку природы.

— Но почему сюда уже два года никто не приходит? — продолжала девушка.

— Боятся. После того, как на этом месте повесились четверо рабочих, холм даже обнесли колючей проволокой…

— Да, я помню этот день. Жара тогда была дикая, почти как сейчас. У одного из них сын в нашем институте работал. Весть об их самоубийстве облетела весь район. Но что же все-таки заставило их пойти на такой поступок?

— Страх… Страх перед возвращением туда, назад, — он показал рукой в сторону дороги. — Они ведь тоже знали, что болото их не отпустит…

— Слушай… А вдруг… А вдруг оно и нас не отпустит?!

— Нас отпустит. Главное, чтобы вот этого здесь не было! — парень взял в руки прибор, схватил его за антенну и со всего размаха швырнул в болото. — Вот так. Теперь все хорошо.

— Зачем? Зачем ты это сделал? — девушка прямо подпрыгнула на месте. — Мы же за него отвечаем!

— Ответим. Не беспокойся, — он подошел к ней и обнял ее. — Знаешь… Ты ничего не бойся.

ОНО рядом…

— Это какой-то бред… Почему мне так неуютно стало?

— Пойми, ЭТО наше спасение.

С болота снова донеслось урчание, и в небо поднялась стая больших белых птиц, тяжело размахивающих крыльями и громко, возбужденно кричащих, словно их что-то сильно напугало. Они быстро перелетели к дальнему краю площадки и опустились на одну из плит.

— Черт! — воскликнул он. — И кто их сюда звал? Хотя… Нет, нет так оно и надо… Это, должно быть, идеальное место для гнездовья…

— Оно так… — отрешенно произнесла она. — ОНО там… — она запрокинула голову и посмотрела на солнце.

Город был пуст. Пуст во всем — во внешнем облике, в бессмысленных очертаниях домов, в коробках промышленных зданий, в безлюдных скверах с пустыми скамейками, в пустых душах своих людей.

Шел мелкий, едва моросящий дождь и, казалось, тучи, затмившие небесный свет плотной серой пеленой, никогда не развеются. В лужах будто отпечатались профили стен, заборов, водосточных труб, чьих-то лиц, все словно застыло в этих каплях воды на стеклах, листве деревьев.

Однако, несмотря на это, люди отмечали свой выходной и, зайдя в любой теплый подъезд, можно было увидеть небольшую группу фигур, почти неподвижно стоящих на лестнице и о чем-то тихо, настороженно переговаривающихся. Как только кто-нибудь слышал хотя бы посторонний стук или скрип, все мгновенно замолкали, даже дыхание пытались затаить. В каждой такой компании из рук в руки по кругу обязательно передавался некий сосуд, в котором обязательно что-либо заманчиво бултыхалось. Каждый день, примерно в одно и то же время, с восьми до одиннадцати вечера, по городу проносился дикий шум — крики подвыпивших мужчин и женщин, звон разбитых бутылок, визг тормозов и милицейских сирен.

Здесь все друг друга боялись и люди, чем-то похожие на больших крыс, то и дело сновавших по улицам в поисках чего-либо «съестного», мгновенно разбегались при виде любых подозрительных вещей, так часто появляющихся в этой глухомани.

Это был небольшой, затерянный на бескрайних просторах городок с несколькими полумертвыми оборонными предприятиями. Здесь же располагался и Научно-исследовательский центр земной коры, на территории которого находилась Главная физико-экологическая лаборатория, проводившая, в основном, массовые исследования на бывших военных полигонах, заброшенных шахтах, выработанных карьерах. В числе прочих, был при ней и особый отдел, куда стекались все сведения о загадочных и аномальных явлениях, случающихся в округе.

Ходили слухи, что, когда двадцать лет тому назад в окружающие город болота упал пассажирский самолет, в глубине трясин открылись некие виртуальные Врата, которые местные жители прозвали Сердцем Дьявола. Однажды туда послали целую экспедицию, но их вертолет так и не вернулся. Еще некоторое время проводились поиски, но все было тщетно. В нескольких километрах от места катастрофы находили очень странные вещи — ломаные кресты, куски оплавленного серебра. А те, кто после последних исследований возвращались оттуда живыми, за два-три года постепенно сходили с ума — сначала переставали общаться с людьми, потом питаться, у них развивался неизлечимый ступор, и они умирали от истощения организма.

Все собранные тогда материалы поместили в специальные камеры-боксы, научные документы засекретили, а на дальнейшие исследования было наложено вето.

Как раз примерно в это же время болото по периметру обнесли колючей проволокой, длина забора из которой составила более ста километров. Но, по рассеянности некоторых сотрудников Центра, кто-то обнародовал заявление о том, что, якобы попав в Сердце Дьявола, пройдя перед этим некие Шесть Порталов, можно обрести Вечную жизнь. Естественно, некоторые в это поверили и, пренебрегая запретом, стали искать в болоте эти таинственные Врата. И, в конце концов, Центр, с подачи властей, вместо того, чтобы полностью перекрыть доступ посторонних к дурному месту, снял все запреты и продолжил исследования.

Олега и Веронику, так звали начинающих ученых, лаборатория первыми послала на болото. Сначала они должны были провести измерения некоторых параметров на границе начинающейся топи. Для этого Центр там когда-то построил специальную площадку с оборудованием, но, когда грянул запрет на любые работы в округе, это оборудование потихоньку растащили местные бродяги. Теперь же Олегу и его подруге дали комплект приборов, с которых они должны были снимать показания непосредственно на месте.

— Странно здесь так, — сказала Вероника. — Действительно, место какое-то дьявольское.

— Может быть, все это и шутки, а, может быть, и нет, — ответил парень. — Но мы должны сделать это. Люди хотят знать правду.

— Да, но если Сердце Дьявола на самом деле существует, то такая правда может убить людей…

— Да ведь разве хоть один человек не хочет жить вечно? — возразил Олег. — Ведь даже убить себя ради кого-то другого — попасть в объятия вечности сейчас, а не когда-нибудь.

— Так ведь пройти Врата — значит, попасть в лапы Сатаны, продать ему душу.

— Здесь есть два пути, два входа в его логово. Первый — самый легкий — продать душу и получить взамен мирские блага. Но он не имеет за собой выхода. Второй же пройти дано не каждому. Далеко не все могут дойти до Шестого портала. Многие пытались проникнуть туда этой дорогой, но не выдерживали и погибали на полпути. Как те ученые с вертолетом. А ведь говорят, были раньше такие случаи, когда люди проходили весь путь и возвращались живыми и здоровыми. Но только кто знал, что творится у них в душе! А значит у этого, второго входа ЕСТЬ… — он не договорил.

— Подожди, так такие люди действительно были? — перебила его Вероника.

— Возможно, им было просто нечего терять. Но… Это только слухи. Конкретной информации мы не имеем.

— Ну… А что, если все-таки попробовать? — осторожно спросила она.

— Что? Продать душу дьяволу? Ну, это не сложно…

— Нет, нет, если мы попробуем добраться хотя бы до первого входа?

— Никакого такого входа нет. Все это пустые вымыслы. Ведь вход — это не дверь какая-нибудь. Вход — он там, в сознании. Надо его только активизировать.

— А это не опасно?

— Это очень опасно. Надо сначала только решить, чего именно ты хочешь. Ведь узнать секрет вечной жизни равносильно смерти. Но не все это понимают. Люди веками бьются над этим вопросом, и чего они добились? Не может быть все вот так просто — вошел в какие-то Врата — и вдруг обрел вечную жизнь. Бог бы этого не допустил. Но людям нужна правда, любая правда, даже насквозь лживая, они хотят верить, вжиться в эту правду. Но они никогда не узнают истину, настоящую истину, потому что, чем больше они к ней приближаются, тем больше становится загадок. И тогда они придумывают себе эту истину, делают ее из правды сегодняшней. А завтра мир изменится, и они уже не вспомнят, как провозглашали тьму светом. Мы умрем, а на наше место встанут такие же люди, они тоже отживут свой век, но никто никогда не узнает истины, пока однажды какой-нибудь человечишка, какой-нибудь жалкий студент в своей задрипанной лаборатории случайно не обнаружит, что открыл секрет всего мира — тайну смерти. И когда до людей дойдет смысл, истинный смысл всей жизни, то они все мгновенно исчезнут. Просто уйдут в небытие. И человечество погибнет под бременем собственного разума, потому что встанет на одной линии с Богом. Хотя… Возможно, оно погибнет раньше, чем попытается обогнать истину. Во всяком случае, наших ядерных запасов хватит не только на то, чтобы разорвать Землю на куски, но и на то, чтобы частички ее вещества превратились в силу, энергию, сметающую все на своем пути во Вселенной.

Он замолчал.

— Господи… — тихо произнесла Вероника.

— Ладно, поехали домой, — сказал Олег, и они медленно стали подниматься к тому месту, где заканчивалась дорога.

Прошло две недели. Вероника сломала ногу, споткнувшись о ступеньку в лаборатории, и вынуждена была еще месяц находиться у себя дома, передвигаясь на костылях. Олег каждый день навещал девушку, часами просиживая около ее кровати, часто оставался ночевать в ее комнате. Но если он все же поздно вечером возвращался к себе домой, то брал большую толстую тетрадь, несколько цветных карандашей, и что-то долго вычерчивал на разлинованной бумаге. Он уже изрисовал половину листов какими-то загадочными значками, символами, разноцветными линиями, как вдруг из Центра ему прислали срочный вызов. Приехав в лабораторию, он узнал, что через два дня должен отправиться на вертолете в самую глушь, на середину болота, туда, где, возможно, находились предполагаемые Врата. Он не мог отказаться, потому что знал — если он проникнет во Врата и выйдет оттуда живым, то наконец-то сможет выбраться за черту бедности, за которой находился весь город, сможет взять с собой Веронику и уехать из этой глуши, пока еще не слишком поздно. Ведь власти пообещали большие деньги тому, кто первым пройдет сквозь Сердце Дьявола и приоткроет завесу тайны.

— Да, было бы легкомысленным считать, что если именно я через него пройду, то со мной не случится то, что произошло с остальными. Тут ведь какая сила воли нужна, чтобы не поддаться влиянию извне, — размышлял Олег.

Вероника сейчас не могла сопровождать его, и он был вынужден отправиться один, с помощниками из Центра. Всю ночь до отлета они провели вдвоем, не смыкая глаз, а за час до посадки она поехала вместе с ним на военный аэродром попрощаться. Олег знал: шансы его вернуться невредимым были невелики. Но все же об этом он решил промолчать, только сказав:

— Если вдруг со мной что-нибудь случится, ты знаешь, что надо делать.

Вероника действительно знала. Она должна была уйти из лаборатории, собрать все деньги и уехать в столицу, к родителям. Таков был ее собственный план. Но, естественно, она никогда не верила, что с Олегом может что-то произойти — она всегда считала его самым сильным человеком на свете.

— Пожелай мне удачи, — попросил он, и девушка, в который раз очертив крест в воздухе между ними, крепко обняла Олега и поцеловала.

— Все будет хорошо, — сказала она.

— Все будет хорошо, — повторил за ней Олег и добавил: — Выздоравливай скорее, мы такую свадьбу сыграем!

По веревочной лестнице спустившись с грузового вертолета, Олег и трое его напарников-рабочих оказались на усыпанной кварцевым песком ровной площадке размером около тысячи квадратных метров. Посредине ее лежала покрытая мхом и позеленевшая от старости огромная гранитная плита.

— Ну, вот мы и на месте, — сказал один из рабочих.

— Сначала перекур, а потом поднимать будем, — другой сплюнул.

— Какой перекур, сдувает на хрен! – одновременно закрывая руками лицо от поднятой пыли и пытаясь перекрыть голосом шум лопастей, заорал третий. Готовься тянуть! — во все горло крикнул он пилоту и начал фомкой расчищать место, куда можно было просунуть трос.

Они быстро обвязали канатом подвески неровный монолит, и вертолет слегка подал вверх. Плита медленно сдвинулась в сторону.

— Осторожнее, здесь тонн двадцать, вдруг машина не потянет! – замахал руками кто-то.

И вот, сантиметр за сантиметром, гранит тронулся и приподнялся, и под ним стала открываться взгляду большая яма, укрепленная по бокам камнями. Плиту положили рядом и отвязали трос.

Олег подошел к отверстию и наклонился.

— Господи… — произнес он. — Значит, это не сказки! Но кто же сюда притащил все это? Плиту… И эти камни? Конечно, это сооружение существовало задолго до падения самолета. И вообще, вся эта легенда про самолет – не более чем попытка объяснить происходящее здесь какой-то мистикой. Мы – ученые, мы не должны в это верить. Впрочем, наука еще многого понять не может…

Дыра была глубиной всего около полутора метров, но Олег, естественно, подстраховался — закрепил на животе обвязку с крепкой длинной веревкой, зафиксированной на плите. Теперь можно было приступать к спуску. Несколько раз перекрестившись, Олег спрыгнул в яму.

В одной из стен на уровне дна была пробита дыра, за которой под небольшим углом книзу отходил короткий коридор, заканчивающийся массивной железной дверью.

— Вот они, Врата Дьявола, — тихо, почти еле слышно, произнес Олег и подошел к двери. Он взялся рукой за слегка отогнутый железный лист и потянул его к себе. Дверь была не заперта. Олег потянул сильнее. Из глубины повеяло мраком и сыростью. Вдруг дверь с силой распахнулась, издав при этом резкий скрипящий звук несмазанных петель. Олег отпрянул назад, но потом, постояв секунд десять, вошел внутрь.

Неожиданно пространство вокруг стало светлеть, и стены открывшегося коридора озарились зеленоватым сиянием. Впереди был еще один дверной проем. Олег подумал: «Возможно, это Первый портал». Сюда он вошел, не преодолевая никаких препятствий, но тут же им овладело смутное предчувствие, что он, быть может, уже не вернется назад, даже если тотчас покинет подземелье. Тень сомнения закралась в его душу. Олег начал в уме взвешивать все «за» и «против», стал думать о том, что случится с Вероникой, если он умрет. «Она же меня любит, я должен позаботиться о ней», — сказал он себе, и его душу охватил страх, но, пока еще, не очень сильный.

Он немного постоял на месте и двинулся дальше. Свечение стен усилилось и приняло красноватый оттенок. Олег переступил порог второй двери.

Теперь у него появился уже настоящий страх. Ужас того, что он никогда не покинет это место, охватил всю его душу. Олегу стало плохо. Его затошнило, перед глазами поплыли какие-то пейзажи с цветами, затряслись руки. Он опустился на колени и закрыл глаза. Перед ним то и дело проскакивали короткие молнии, вокруг все играло и переливалось бесчисленным множеством красок. Олегу показалось, что он теряет сознание. Он попытался подняться и увидел, что место третьей двери закрывает облако из черных и белых лепестков разнообразной формы, летающих в пыльном тумане. Олег протянул руку и стал ей махать в облаке. От этих движений ему стало немного легче, и он поднялся на ноги. «Это еще не конец», — решил он. — «Конец будет следом…»

Олег оглянулся назад и увидел за собой приоткрытую дверь, из которой едва просачивался узкий луч солнечного света.

— Мне еще есть, что терять, — подумал он, но все же сконцентрировал свое сознание на возможности докопаться если не до истины, то хоть до какой-нибудь правды.

Олег сделал еще несколько шагов и переступил третий порог.

— Третий портал… Мать моя! — но он не успел до конца это промолвить. Олега охватила такая сильная душевная боль, что он не смог себя удержать и лег плашмя на землю. Он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, но ничего с собой не смог сделать. Ему оставалось пройти еще три портала. Сердце бешено колотилось, словно подпрыгивало в груди и в горле. Сияние стен померкло, и перед глазами появилось большое фиолетовое пятно. Он уже не видел света позади и остался в полнейшей темноте. Пятно перемещалось по кругу перед его лицом, оно становилось то больше, то меньше и, наконец, рассыпалось на миллион маленьких блестящих точек, и Олегу показалось, что в каждой из них он видит свое собственное отражение. «Ползи, ползи, пока сможешь», — приказал он себе, но все тело было будто ватное, он уже не чувствовал своих ног. «Нет, я не хочу вечной жизни, Боже, помоги мне еще прожить на ЭТОМ свете!» — с такими мыслями он из последних сил кое-как пополз к тому месту, где должна была быть четвертая дверь.

Олегу внезапно стало легче. Голова немного прояснилась, разум вернулся на свое место. Но Олег знал — самое страшное еще впереди. Ведь перед пятой дверью его стали буквально душить кошмарные мысли, теперь заполонившие весь его мозг. Он подумал о том, что если вдруг обретет вечную жизнь, то ведь он не сможет ВЕЧНО любить, вечно ненавидеть, вечно созерцать происходящее вокруг него, создавать что-то новое, видеть, как умирают и рождаются люди, поколения, цивилизации. И ведь все это здесь, в реальном мире. Олег вдруг почувствовал страх не только за свою жизнь, но и за свою смерть. Что же будет, если он никогда не умрет? Сейчас он стоял точно на грани между жизнью и смертью. Ему одинаково хотелось и того, и другого. Для него было все равно — вечная жизнь или вечная смерть, он знал, что это одно и тоже. Но здесь ему надо было САМОМУ выбрать что-то одно. Сейчас жизнь и смерть были совершенно равнозначными вещами. На такой выбор мог решиться только человек. И ни одна машина, изобретенная человеком и даже подобная человеку, не могла бы сделать это. Что для Олега было лучше — прожить эту жизнь в обществе людей и попасть в небытие — вечную смерть, или пройти еще один портал, обрести вечную жизнь и оказаться в обители духов сейчас?

К нему в голову никогда не приходили подобные мысли, это было только здесь; он никогда не думал, что вдруг пожелает обрести эту самую вечную жизнь. Но при этом Олегу казалось, что на самом деле он и сейчас этого не хочет. «Может быть, я просто сошел с ума?» — думал он. — «Я сам не знаю, чего я хочу» — но все-таки подсознательно он понимал, что если выйдет отсюда живым, по-настоящему живым, то, наверное, станет вспоминать об этих мыслях с иронией, он не будет в них верить. — «Возможно, здесь дьявол мутит человеческий разум, пьянит его, при этом заманивая к себе. Ведь люди хотят знать обо всем этом при РЕАЛЬНОЙ жизни, той, которой они живут непосредственно сейчас».

Олег лежал неподвижно, и самые разные думы проносились в его голове. Но, как только он старался немного придвинуться к пятой двери, его словно током отбрасывало на место, где он находился, а когда он пытался оглянуться, то снова не мог пошевелиться. Он все же изловчился и сел, прижав голову к ногам. В ушах слышались разные голоса, мелодии, просто бессмысленные звуки. Ему казалось, что одни голоса его зовут вперед, к Пятым вратам, другие же, словно споря с ними, тянули его назад, к Четвертым. Все эти вещи приходили в голову Олегу как будто извне, и так же бесследно исчезали. Последним осколком затухающего рассудка он решил, что все-таки может ЭТО сделать.

Олег резко встал, очертил руками пространство вокруг себя, потом обхватил ими голову, закрыл глаза и сделал шаг вперед…

Но… Ничего не произошло. Только звуки в ушах понемногу стихли, да тело неприятно покалывало, словно по коже мягко проводили сотнями маленьких игл.

Олег поднял веки. Яркий солнечный свет ослепил его. Он зажмурился, но тут же увидел, что стоит на обрывистом краю узкого глубокого оврага, похожего на пересохшее русло реки, и почувствовал, как струйки песка осыпаются из-под его ног. Олег попытался отпрыгнуть назад, но за его спиной была РОВНАЯ БЕТОННАЯ СТЕНА.

Сознание его мгновенно прояснилось, и он посмотрел вниз. Там было около десяти метров высоты, а на дне были всюду разбросаны кучи сухой травы и прелых листьев. У него задрожали ноги. Через секунду под его тяжестью от обрыва оторвался большой кусок спекшегося песка, и Олег полетел вниз. Те несколько секунд, которые он падал, показались ему вечностью…

И вдруг… Он почти не понял, как оказался на чем-то мягком. Резкая вспышка, внезапная темнота…

Олег лежал без памяти, как ему показалось, всего несколько минут. Но за это время погода успела перемениться; солнце закрыло темными тучами, начал накрапывать дождь. Очнулся Олег от холода, пронизывающего все тело. Он поднялся. Только тогда он сообразил, что, падая с обрыва, он перевернулся, ударившись головой.

Сильнейший ветер валил с ног, забивался под куртку, мелкий колючий дождь бил по лицу и был таким холодным, что, казалось, ледяные капли падают на землю, не успевая полностью растаять.

«И откуда только здесь такое количество сухой листвы?» — подумал Олег. — «Ведь в округе нет ни одного дерева…»

В этот момент в небе вспыхнула огромная молния, и раздались раскаты грома. Через пару мгновений хлынул сильнейший ливень, и уже ничего нельзя было различить дальше расстояния вытянутой руки. Олег подбежал к подножию обрыва и схватился руками за выступы в затвердевшем песке. Послышался шум воды, и в тот же миг в карьер хлынул бурный поток, наполненный грязью и камнями, и в считанные минуты, сметая все на своем пути, унес с собой всю солому и листья, толстым слоем покрывавшие дно.

Через какое-то время гроза начала понемногу стихать, поток стал более спокойным, и постепенно вся оставшаяся вода стекла в углубления дна карьера, которое от этого покрылось сотнями маленьких лужиц. Снова выглянуло солнце, и его лучи, рассеиваясь в мельчайших капельках в воздухе, образовали великолепную радугу, отражающуюся в каждой лужице и делающую зрелище вокруг совершенно нереальным.

Олег оторвал руки от песка и посмотрел на другой край обрыва. Там, наверху, стоял покосившийся телеграфный столб с оборванными проводами и десятком белых изоляторов, нависших на железном крюке. Олег перевел взгляд сначала направо, потом налево и… Куда бы он ни поглядел, везде видел один и тот же столб. Местность словно поворачивалась вслед за его движениями. Олег тряхнул головой. В этот момент раздался сильный треск ломающегося дерева, и Олегу показалось, что столб падает прямо на него. Он бросился бежать, сам не зная куда, закрыв руками голову и плохо различая пространство перед собой. Несколько раз он падал, но тот час же поднимался и снова мчался, пока совсем не выбился из сил. Тогда он остановился, протер глаза запястьем руки и посмотрел перед собой. Он находился на том же месте, где стоял раньше, так же схватившись за выступ в краю обрыва, вполоборота повернувшись в сторону телеграфного столба.

— Боже мой… — произнес он почти шепотом. — Это невозможно! Что же это все, галлюцинации? — Олег снова оторвался от выступа и неуверенно пошел по направлению к противоположному краю. Он старался не поднимать глаза высоко, а смотреть только вниз, себе под ноги.

Постоянно проваливаясь в грязные лужи, он сделал около трехсот шагов. Когда он присматривался к песку под собой, то замечал, что в некоторых ямах под слоем серо-зеленой слизи лежали предметы явно не здешнего происхождения. Здесь были и старые электрические счетчики, и заржавевшие шестеренки, и эмалированные медицинские ванночки, и цинковые ведра без днищ, но больше всего было изодранных, покрытых багровыми пятнами кусков белой материи, такой, из которой обычно шьют халаты для врачей.

Наконец Олег остановился. Что-то словно держало его, не давая ступить дальше. Он стал понемногу приходить в себя и уже не боялся увидеть что-то рядом с собой. Медленно подняв голову, он посмотрел вперед.

Напротив него…

Напротив него стояла Вероника.

Олег около минуты находился в полном оцепенении, смотря на нее, и не мог произнести ни слова. Голова у него закружилась, в глазах потемнело, и он снова стал терять рассудок.

— Олег!!! — закричала она, бросившись ему навстречу. — Олеженька!

— Ника, родная! Господи, это ты? Неужели это действительно ты?!

Они стиснули друг друга в объятьях, не в силах сдержать слезы, захлестнувшие обоих.

— Любимый мой, — всхлипывая, сказала она. — Я уже думала, что тебя нет в живых! Целый месяц! А ты жив! Жив! — она стала целовать его голову.

Вдруг Олег резко открыл глаза и пристально посмотрел на нее.

— Слушай… — тихо произнес он. — Как это — месяц?

— Месяц! Да! Где же ты был все это время? Я уже начала сходить с ума.

— Подожди… — не своим голосом сказал Олег. — Ведь я… Так это значит… — он опустился на колени.

— Что с тобой? — с тревогой спросила она.

— Так это значит… — запинаясь, повторил он. — Этого быть не может! Я ведь еще два часа назад спускался с вертолета!

— Два часа! Тот вертолет тогда разбился, когда летел обратно…

— Обратно? Они не стали меня ждать?

— Они ждали тебя трое суток, пытались вызвать подкрепление. Радиосвязь не работала…

— Олег стал понемногу понимать, что произошло. За то время, пока он здесь находился, в городе прошел ОДИН МЕСЯЦ.

— Ника… — Олега словно передернуло. — А ТЫ как здесь оказалась???

— Я отправилась искать тебя, в Центре выделили вертолет на поиски… Я их так просила, умоляла… Но только вчера! — она замолчала и снова расплакалась. — Нет, нет, я этого не выдержу!

— Успокойся. Все уже позади, — Олег еще крепче прижал к себе Нику.

— Нет… — продолжала она. — Они взорвали вход!

— Взорвали? Зачем?

— Тебя объявили погибшим… Они не хотели, чтобы еще кто-то пострадал.

— Но… А как ты-то попала сюда? — Олег повторил свой вопрос. — Где вообще мы?

— Мы на другой стороне болота. До города около сотни километров.

— Объясни же мне, да что все это значит? — воскликнул он. — Ведь этого места, где мы сейчас стоим, на самом деле нет!

— Олежка, милый… Мы… Мы не выйдем отсюда вместе!

— К-как не в-выйд-дем?! — заикаясь, спросил он.

— Все кончено, — еле пробормотала она.

— Что — кончено? — Олег посмотрел на нее в упор. — Ты больше меня не любишь?!

— Как ты можешь так говорить? Я очень тебя люблю! Но…

— Что — «но»? — перебил девушку Олег.

— Он не отпустит меня.

— Кто это — ОН?! — Олег уже срывался на крик.

— Я… Послушай, — она перешла на шепот. — Шестой портал не отпустит.

— Какой еще Шес… — он запнулся. — О нет, никогда! — Олег выпустил Нику из своих объятий и стал, словно безумный, носиться вокруг того места, где они встретились.

Ника подошла к нему и попыталась остановить. Она взяла его за руку.

— Пойми, — сказала она. — Частичка дьявола уже внутри нас. Ведь ОН меня забрал сюда. Я пыталась спасти тебя и сама погибла.

— Но ведь ты жива! — воскликнул он.

— Для других людей меня больше нет.

— Что же нам теперь делать?

— Олег… Иди в город.

— Как я могу пойти без тебя?

— Ты должен. Это может нам помочь.

— Ника, пойдем вместе. Давай попытаемся.

— Это бесполезно. Теперь любая попытка бессмысленна.

— А как же ты?

— Я всегда буду с тобой. Ведь ты вернулся. Я буду ждать тебя здесь всегда, что бы с тобой ни случилось.

— Как же я к тебе вернусь, Ника? Ведь входа больше нет.

— Ты придешь тем путем, каким пришла я.

— Зачем мне тогда вообще идти туда?

— Только тогда мы снова сможем быть вместе.

Олег постоял немного молча, как будто понял что-то, потом сказал всего одно лишь слово:

— Да.

— Ну вот. А теперь прощай. Бог будет рядом с тобой.

— Прощай, Ника.

Они еще раз обнялись и Олег, не оглядываясь, пошел вверх по пологому склону, туда, где начиналась узкая, извилистая дорога, выложенная старым замшелым булыжником и поросшая по бокам высокими стеблями осоки. Через некоторое время он увидел перед собой остаток полуразрушенной каменной стены с отверстием в форме заостренного креста, такого размера, что в нем мог поместиться человек во весь рост. К отверстию подходила короткая лестница с побитыми по краям ступенями. «Вот он, выход», — Олег поднялся к отверстию и выглянул наружу.

За стеной дорога продолжалась, окаймленная темными березами с густой листвой. Перед глазами у Олега все закачалось, и он почувствовал, что летит куда-то вверх.

Через мгновенье он уже находился ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ СТЕНЫ…

Эпилог

Когда Олег очнулся, то увидел над головой только солнце, просвечивающее сквозь кроны деревьев, блестевшие от недавно пролившегося дождя.

Он поднялся на ноги и тут же вспомнил все, что с ним произошло.

— Что же я наделал! — закричал он и стал бегать от одного дерева к другому, пытаясь найти остатки стены с дырой, из которой он выпрыгнул. — Где Ника? Где я сам теперь? В городском парке? Да, наверное…

Он, как исступленный, заглядывал в каждое дупло, разрывал руками мокрые пожелтевшие листья, лежавшие на земле. Но все было бесполезно. Стены с проходом БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВОВАЛО.

Тогда Олег упал на землю лицом и зарылся в опавшую прелую листву.

— Все кончено, все, — Олег встал и медленно побрел в ту сторону, где показывались крыши городских домов.

Но скоро он уже возвращался обратно к этому месту. В руках его был толстый крученый шнур. Олег накинул один его конец на высокую ветку старой березы и крепко затянул. Затем, тщательно потерев куском мыла другую часть веревки, он, скрутив петлю, забрался на середину дерева. Несколько раз обмотав шнур вокруг ветви, он накинул узел себе на шею.

Ухватившись за березу, Олег посмотрел сначала вниз, на землю, где оставил фотографию Вероники, потом на небо, на верхушки берез… Оттолкнувшись от дерева, он повис в воздухе.

Все, что он почувствовал — легкую теплоту в ногах, потом сырость, нарастающий звон в ушах и… Больше ничего. Он был мертв.

Div, август 2004, СПб

Все материалы, размещенные на данном сайте, принадлежат Северо-западному исследовательскому клубу «HiddenSide» и являются его собственностью. Полное или частичное копирование и распространение этих материалов без согласия автора запрещено.

При использовании любой информации активная ссылка на сайт обязательна.